25 лет назад, 7 августа 1999 года, боевики Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан. Но еще до того, как российская армия аккумулировала сюда силы, боевики столкнулись с массовым дагестанским народным ополчением, вставшим на защиту родины. Журналист Дмитрий Беляков был в те дни на месте событий 25 летней давности. Ниже представлены фрагменты его воспоминаний.

«Передо мной был пожилой, высокого роста мужчина, одетый аккуратно и просто: рубаха с голубым отливом, обычные темные брюки. Сухопарый, широкий в плечах, и одновременно с этим — сутулый, с длинными руками. Он не тратил силы зря и не совершал лишних движений без надобности. Во время разговора руки его все время лежали на столе; даже в самые эмоциональные моменты он и пальцем не пошевелил. «Фамилия моя Гаджиев. Юсуп Гаджиев. Абубакар — старший мой брат. Он и был командиром всего ополчения здесь. Я брата своего мало видел тогда — он постоянно перемещался по секторам обороны района. Ездил много. Я кем был? Просто стрелок. Рядовой, значит. А кем же я должен был быть… генералом, что ли? Что я делал? Да все… Что прикажут, то и делал. Все, что от меня зависело. Задача была одна: противника не подпускать, оборону держать, дежурство не снимать, на дежурстве не спать! Сказали дежурить на трассе всю ночь — значит, дежурил. В 17 часов заступали — и до самого утра. Сказали на прочесывание — значит, на прочесывание. Так делали… Мы трактором окопы тогда копали. Все три месяца жили в окопах. Спали, ели, ходили везде с автоматом. Мы очень даже боялись, что не получится у нас. Особенно первые две недели. Басаев тогда хвастался, что утренний намаз его батальон сделает в Хасавюрте, обеденный — в Кизилюрте, а вечерний — в Махачкале. Запугивали… Что я думаю про них? Они повели себя не как мусульмане. Все эти их обещания-разговоры про строительство единого исламского халифата-имарата — полная утопия. Так не строят мусульманский мир. Грабить-убивать — это разве строительство мира? Надо же не с оружием приходить, а они напали! С оружием в руках напали!».

В первые дни августа 1999 года в Хасавюрт бесцеремонно прибыл Ширвани Басаев для встречи с представителями администрации Хасавюртовского района и обсуждения условий коридора на Махачкалу. Поздним вечером 10 августа 1999 года на Новолакский перекресток, что на самой окраине Хасавюрта, со стороны Чечни приехали несколько джипов с тонированными стеклами и пара видавших виды «жигулей» с дагестанскими номерами. Около тридцати минут клумбу, расположенную в центре небольшой площади, топтали вооруженные бородачи, над головами которых колыхался частокол пулеметных стволов и гранатометов РПГ-7. Дагестанскую сторону представлял замглавы городской администрации Арсенали Муртазалиев. Переговоры прошли уныло, и чеченская делегация вернулась к Шамилю Басаеву ни с чем, объявив, что «даги уперлись». Это был первый за всю историю чеченско-дагестанских отношений случай, когда чеченским воинам их же соседи отказали в категорической форме, сказав буквально следующее: «И тебя, Ширвани, и твоего брата Шамиля здесь, в Дагестане, приговорили к смерти. Уходи. Никакого коридора ты не получишь». Сам Муртазалиев был не робкого десятка мужчина: бывший старший оперуполномоченный УГРО Хасавюрта. Но он ехал на встречу к бандитам с напутствием в кармане: через Хасавюрт не пройдет ни один человек, мы будем защищаться.

Добровольцы Хасавюрта оказывали помощь и обеспечивали войск всем чем могли. Предоставляли проводников, хорошо знавших местность. На войсковых операциях многие дагестанцы с оружием в руках были в блокировании, участвовали в прочесывании местности как дополнительное подспорье российским спецподразделениям. Когда армия добралась до окраин города, главной задачей ополченцев стало прикрыть тылы, чтобы федеральным войскам не стреляли в спину.

Ветеран ополчения Юсуп Гаджиев: «Я убедился, что героизм — это не когда Матросов на пулемет падает, это проще. Ты просто любишь свою землю, где родился ты сам и где лежат твои предки. Ты бережешь их могилы и защищаешь свой дом. Вот и все.

Страха перед бандитами я не испытывал ни в 99-м, ни потом, когда джамааты здесь расплодились и стали убивать тех, кто тяготел к России. Мы все когда-то умрем, но я не думал о смерти. И хоть я не фанатик, но готов был умереть за эту землю. Готов и сейчас. Она наша».

 

Дмитрий Беляков