Поле проведения специальной военной операции на Украине в России участились случаи, связанные с экстремистской и противоправной деятельностью – от ложных сообщений о минировании до  призывов к неповиновению законной власти, дискредитации вооруженных сил России и организации преступных сообществ.

В ряде случаев фигуранты преступлений оказывались жертвами социального инжиниринга – то есть  психологического воздействия через телефон или  Интернет с целью организации какого-либо преступления – поджога военкомата, диверсии  на транспортном объекте, сборе каких-либо данных и передача украинской стороне и т. д.

Социальный инжиниринг и ранее использовался мошенниками, как правило, для получения доступа к банковской карте или счету жертвы.

Есть две основные причины, почему люди добровольно передают конфиденциальные сведения посторонним лицам:

• отсутствие необходимых знаний и цифровой (коммуникационной) гигиене;
• наличие когнитивных уязвимостей.

Если проблему первого пункта можно решить надлежащим информированием о правилах поведения, включая доступ в Интернет и использование различных гаджетов, то второй  пункт  является более сложной задачей. В каждом обществе есть свои специфические негласные правила поведения, культурные традиции, привычки и предубеждения, которые составляют часть повседневной жизни человека. Тем не менее, все это в виде данных может быть использовано  в манипуляционных целях. Важно отметить, что подобные технологии используют деструктивные секты для вербовки своих адептов. То есть, подобный социальный инжиниринг может быть использован для втягивания в экстремистское общество или даже индивидуальной   индоктринации, чтобы сформировать волку-одиночку (термин применяется для террористов, которые не связаны с какими-либо группировками, однако совершают преступления из-за личных убеждений и приверженности определенной идеологии).

Современные социальные сети представляют собой среду, где может проходить вербовка в различные организации и социальный инжиниринг на основе  указанных  личных предпочтений, заявленных связей, фото и т. д.

Необходимо с подозрением относиться к различным формам онлайн анкетирования, пусть и шутливым (например, таким как – «кто я был в прошлой жизни»), поскольку они требуют вводить определенные сведения о персоне и далее обрабатываются, чтобы создать портрет личности. В дальнейшем  эти сведения  обрабатываются с другими данными для более точного анализа. С учетом того, что основные социальные сети являются западными, существует риск, что. Ранее подобные сбор и обработка данных использовались для политических кампаний (например, успех предвыборной кампании Дональда Трампа был во многом связан с таргетированной рекламой пользователей в Фейсбук и Твиттер – этим занималась фирма Cambridge Analitgca

И получила от штаба Трампа около 15 млн. долларов за  оплату таких услуг), а также продолжают применяться для  контекстной рекламы. Поскольку ряд стран Запада (прежде всего из альянса НАТО) недвусмысленно заявили о том, что Россия для них представляет угрозу и заявили ряд инициатив от военной реорганизации до проектов «деколонизации» ( то есть расчленения России), нужно учитывать, что социальный инжиниринг и терроризм как один из инструментов внешней политики Запада, будет активней применяться против российских граждан.

Косвенным свидетельством этому является ряд документов Министерства обороны США, аналитических центров структур НАТО.

10 февраля 2023 г. обнародована Объединенная концепция стратегической конкуренции определяется как «упорная и долгосрочная борьба, которая происходит между двумя или более противниками, стремящимися преследовать несовместимые интересы, не обязательно вступая в вооруженный конфликт друг с другом. Нормальная и мирная конкуренция между союзниками, стратегическими партнерами и другими международными субъектами, которые потенциально не являются враждебными, выходит за рамки этой концепции».

Указано, что конкурентное преимущество может быть достигнуто путем переноса конкуренции в области, где Соединенные Штаты обладают устойчивыми относительными преимуществами по сравнению с противниками, так что действия (США) удерживают противников в стратегической обороне или вынуждают их принимать ответные меры, которые являются относительно дорогостоящими или конструктивными для них в свете их стратегических целей. Например, одной из долговременных  относительных сильных сторон США является их способность создавать широкие коалиции союзников и партнеров и руководить ими. Сказано, сто «такие области могут рассматриваться как позиции или условия конкурентной асимметрии, конкурентные рычаги или конкурентная инициатива. Конкурентная асимметрия между субъектами существует везде, где существуют различия – включая интересы, политическую волю, стратегии, позиции, возможности, взаимодействие и взаимоотношения, – и эти различия порождают явные преимущества и недостатки в зависимости  от контекста».

Также говорится, что «участвуя в информационной среде и других видах конкурентной деятельности, Объединенные силы могут поддержать вспомогательную роль в формировании международных норм и установлении принципов ответственного поведения на международной арене».

На стр. 13 доктрины представлена интересная схема, показывающая эти подробласти и их взаимосвязи. Существует четыре основных сферы, которые накладываются друг на друга – когнитивная, географическая, зональная и тематическая. К Когнитивной относятся идеология,  образование, информация и инновации. Географическая представляет регионы планеты – сами США, Латинскую Америку, Европу, Африку, Южную Азию с Индийским океаном, Арктику, Центральную Азию, Ближний Восток и Восточную Азию с Тихим океаном. Зональная – это компоненты, связанные с видами вооруженных сил, то есть области суши, моря, киберпространства, воздуха и космоса. Тематическая включает в себя международный порядок, глобальные рынки, климат, безопасность, медицину, технологии и насильственный экстремизм. Со всем этим американские военные имеют дело. Поэтому религии, СМИ, вопросы социологии и этнографии, как и многое другое находятся в фокусе интересов Пентагона.

Таким образом, мы видим обозначенные интересы США,  которые охватывают когнитивную сферу,  соприкасающуюся с тремя остальными.

Методы ведения  когнитивной войны уже не первый год разрабатывает специализированный центр  Innovation for Defence and Securiti (IDEaS), также известный как хаб по  инновациям, размещенный в Канаде.

В конце 2020г. центр выпустил исследование на эту тему, автором которого указан Франсуа де Клюзель.

В предисловии работы сказано, что «человеческий разум в настоящее время рассматривается как новая область войны. С ростом роли технологий и информационной перегрузки индивидуальных когнитивных способностей будет не достаточно для обеспечения обоснованного и своевременного принятия решений, что приведет к появлению новой концепции когнитивной войны, которая в последние годы стала повторяющимся термином в военной терминологии… Когнитивная война имеет универсальный охват, от отдельного человека до государств и многонациональных организаций. Она использует  приемы дезинформации и пропаганды, направленными на психологическое истощение рецепторов информации. Каждый вносит в это свой вклад, в той или иной степени, сознательно  или подсознательно, и это дает бесценные знания об обществе, особенно открытых обществах, таких как на Западе. Затем эти знания можно легко использовать в качестве оружия… Инструменты информационной войны наряду с добавлением «нейро-оружия», расширяют будущие технологические перспективы, предполагая, что когнитивное поле станет одним из полей сражений завтрашнего дня. Эта перспектива еще больше укрепляется благодаря быстрому развитию нанотехнологий, биотехнологий, информационных технологий, когнитивных наук и пониманию мозга».

В докладе даются ряд определений. «Когнитивная война – это война идеологий, которая стремится подорвать доверие, лежащее в основе каждого общества… Дезинформация использует когнитивную уязвимость своих целей, используя в своих интересах ранее существовавшие опасения или убеждения, которые предрасполагают их принимать ложную информацию.

Это требует от агрессора четкого понимания происходящей социально-политической динамики и точного знания того, когда и как проникнуть, чтобы наилучшим образом использовать эти уязвимости.

Когнитивная война использует врожденные уязвимости человеческого разума из-за того как он устроен для обработки информации, которые, конечно, всегда  использовались на войне. Однако из-за скорости и распространенности технологий и информации человеческий разум больше не в состоянии обрабатывать поток информации.

Чем когнитивная война отличается от пропаганды, так  это тем, что каждый участвует, в основном непреднамеренно, в обработке информации и формировании знаний беспрецедентным образом. Это тонкое, но значительное изменение. В то время как отдельные люди пассивно подчинялись пропаганде, теперь они активно вносят в нее свой вклад.

Эксплуатация человеческого познания превратилась в массовую индустрию. И ожидается, что новые инструменты искусственного интеллекта вскоре  предоставят пропагандистам радикально расширенные возможности для манипулирования человеческим разумом и изменения человеческого поведения».

Таким образом, мы видим на что нацелены центры психологических операций НАТО и как они понимают ведение когнитивной войны. То, что люди могут участвовать в ней непреднамеренно, подтверждают различные случаи с жертвами социального инжиниринга в России.

Савин Л. В. руководитель сектора геополитики Института Царьград